Слышно, от тайного яда она наилучшее средство, Ибо из тела у нас вредоносную гонит отраву.
Тот момент, когда автор одной деталью поднимает свою книгу над подобными же
Вампира, к слову сказать, всегда легко узнать по губам. Они слишком яркие, часто припухлые и обязательно с маленькими вмятинами ближе к уголкам — следами клыков.
Не сюжет, не бурный секс, не тонны описаний. Маленькие, ЖИВЫЕ детали. Обожаю))
Слышно, от тайного яда она наилучшее средство, Ибо из тела у нас вредоносную гонит отраву.
Козам-Весам в 2016 году стоит провести «ревизию» своей жизни и характера. Перед вами открывается суперскоростная трасса, но чтобы выиграть гонку, нужен «спорткар». Избавьтесь от балласта в виде вредных привычек, бесполезного времяпрепровождения и неприятных вам людей. Идите вперед стремительно, смело глядя прямо перед собой. Притормозить можно в отношениях с близкими: не тяните их вперед слишком быстро. Не все в вашем окружении готовы к резким переменам. Вы можете заразить их собственной харизмой и они пойдут вслед за вами, а ультимативные высказывания лучше оставить при себе. Источник: god-2016.com/goroskop/koza-ovca-vostochnyj-goro...
Слышно, от тайного яда она наилучшее средство, Ибо из тела у нас вредоносную гонит отраву.
Ох и погодка сегодня(( После морозов внезапно потеплело до -15, но влажный и ледяной ветер, нет - ветрище - срывает с крыш, деревьев и сугробов верхний слой подмерзшего снега и им, как грубым наждаком, продирает лицо и впивается всюду, куда только может достать. Эх, а через полчаса мне обратно на улицу(((((
К вечеру обещают метель, но пока не особо верится. А вот теперь верю((( Там такой БУРАНИЩЕ!!!!!
про подаренное и отнятое Однажды я работала в конторе, которая находилась под патронажем дьявола. Или просто состояла у него на очень хорошем счету. В реестре подотчетных фирм наша занимала бы первое место в разделе "Доведение сотрудников до острой невосприимчивости к радостям жизни".
А у меня случился день рождения. Коллеги заранее спросили, что мне подарить - у нас это было принято.
"Книга - лучший подарок!" - промямлила я. Мне и в самом деле так казалось. И потом, не просить же каждого из них пустить мне пулю в череп: это было бы расценено как грубое нарушение корпоративных норм.
Робкие подозрения у меня закрались, когда первый же встреченный коллега преподнес книжку "Как перестать беспокоиться и начать жить". При этом он широко улыбался, блестел глазами и выглядел до того похожим на человека, у которого за пазухой спрятан колун и вот-вот пойдет в дело, что я не осмелилась шутить по поводу его подарка.
Как показало будущее, правильно сделала.
Потому что следующий положил мне на стол Луизу Хей: "Исцели своё тело, исцели свою душу". Я принужденно улыбнулась и стала гадать, чем меня порадует третий.
И он не подвёл. Точнее, она. Главбух, женщина безжалостная, свирепая и имевшая склонность к рубке правды-матки в промышленных масштабах, подарила книгу "Основы макияжа: путь к красоте".
Если бы даритель был один, я бы даже не задумалась. Но вместе эти книги произвели мощный синергетический эффект. Я заключила, что на данном этапе своей жизни выгляжу: а) невротиком, б) больным невротиком, в) больным уродливым невротиком. ...читать дальше Некоторое время я обдумывала, как можно использовать все советы сразу. Сначала, допустим, накраситься. Потом что-нибудь себе излечить. У меня незадолго до этого был сломан нос, осталась некрасивая горбинка. Хорошо бы избавиться от неё, размышляла я, а там и с душой разберусь. И вот уже я иду, прелестная, накрашенная как Наоми Кэмпбелл, ни о чем не беспокоящаяся, и распространяю вокруг флюиды сногсшибательной уверенности и эманации ошеломляющего успеха.
Несколько долгих минут счастье казалось почти возможным. Еще утром я с предусмотрительностью человека, наученного богатым опытом, убрала подальше псевдо-водостойкую тушь, не переносившую никаких слёз. Теперь я готова была бросить ей вызов. Да, в зеркале до сих пор отражается бледная немочь со взглядом Элли, у которой только что прикончили Тотошку и показательно спалили фургончик. Но в моих силах положить этому конец!
Воспрянув духом и буквально восстав из пепла, я порхнула фениксом навстречу четвертому дарителю – и получила от него, разумеется, книгу.
Она называлась "Плетение из лозы".
Лозой-то меня и пришибло.
Подари он мне руководство по одновременному использованию мыла, верёвки и табуретки, это не оказало бы такого воздействия. В некотором оцепенении открыв книжку на первой попавшейся странице, я машинально прочла, что инструмент для очистки ивовых прутьев от коры называется щемилка.
Только щемилки мне и не хватало. Феникс истошно крякнул напоследок и издох, оставив за собой пригоршню грязного пепла. Я похвалила себя за то, что не накрасила ресницы.
Ничто не могло явственнее доказать, что на всех моих мечтах поставлена жирная печать: НЕИСПОЛНИМО. Плетение корзин – вот мой потолок. Скажи спасибо, что не поклейка коробочек.
И как-то всё это окончательно связалось в один узел, даже не узел, нет – пузырь, наполненный тоскливейшей сырой зимой без капли солнца и волшебства, луизой хей с жизнерадостным оскалом черепа, начальством с синдромом Туретта, прокуренными кабинетами, дрожащими от страха лампами дневного света, и перемешалось в мутную колышащуюся массу, а где-то внутри неё задыхалась я, опутанная лозой, и не имела сил даже на то, чтобы биться в стенку этого пузыря.
- Ну это, того... - сказал коллега, уставившись на меня глазками профессора Выбегаллы, - когда, значит, бухаем-та?
Лицо его отливало бледной синевой, как у утопленника. Всё дело в лампах дневного света, сказала я себе. Мы все здесь выглядим как ожившие утопленники, за исключением руководящего звена с повадками упырей.
Мой взгляд упал на разворот, где был нарисован куст ивы, и я прочитала под иллюстрацией: "Если вы немедленно не просушите прутья, они потеряют ценность: потемнеют и могут даже загнить".
Могут даже загнить, повторила я про себя. Если вы немедленно не просушите.
Внезапно мне открылось, насколько полезная книга оказалась в моих руках. Я молча встала, не слушая камлание коллеги, вышла из кабинета и постучалась к начальству. - А, бля, именинница! - поздравило начальство. - Иван Сергеевич, я увольняюсь, - сказала я. Начальство вздёрнуло губу, оскалило клык и облизнулось. - Дура! - сообщило оно. - Куда ты нахер денешься? Вас, молодых юристочек, как дерьма. Вы и есть дерьмо. А я из тебя слеплю... - Снеговика, - сказала я. - Спасибо, Иван Сергеевич. Я заявление сейчас напишу. - .......! - сказало начальство. - Долбанулась что ли? Кто тебя возьмёт? Чем ты будешь заниматься?
Вот на этот вопрос у меня внезапно был ответ.
- Буду плести из лозы, - сказала я.
Я бы хотела добавить, что в тот же день закрыла за собой дверь нашей фирмы навсегда. Но мне пришлось проработать там ещё целый месяц, прежде чем я смогла, задыхаясь и кашляя, выбраться на берег и отползти от кромки гнилой воды. На эти тридцать дней моей настольной книгой стало "Плетение из лозы". Как только я чувствовала, что воздуха снова не хватает, я открывала её на любой странице и погружалась в успокоительные сведения о видах плетения, о заготовке ивняка, о том, как плетут замкнутые окружности, как вымачивают прутья и отбеливают с помощью хлорной извести... Хлорная известь, я чувствовала, мне непременно понадобится.
Лоза, едва не утащившая меня на дно, каждый день из этих тридцати протягивала прутик помощи и держала меня крепче, чем канат. В глазах сослуживцев я выглядела опасной умалишённой, помешавшейся на плетении: когда однажды у меня без спроса попытались взять книгу, я замахнулась на коллегу гражданско-процессуальным кодексом. И если бы он в испуге не вернул моё сокровище на место, встреча его с законом была бы неизбежной.
В конце месяца я вышла, унося с собой в пакете мягкие рабочие туфли, глиняную фигурку овцы, подаренную на прощание главбухом (я же сказала, правдолюбивая женщина) и свою магическую книгу о лозе. Три других успели перекочевать ко мне домой ещё раньше.
Луизу Хей в итоге утащила случайная мамина знакомая. Карнеги канул в неизвестность. "Искусство макияжа" забрала моя подруга и была очень рада: она любила эксперименты с внешностью.
"Плетение из лозы" осталось лежать у меня на полке. Я больше ни разу не брала её в руки. Тем удивительнее, учитывая количество переездов и то, с какой маниакальной страстью я избавляюсь от ненужных вещей, что лоза кочевала со мной последние пятнадцать лет и в итоге осела в моем книжном шкафу.
Пусть там и остаётся, думаю я каждый раз, расчищая шкаф.
На всякий случай.
P.S. "Следует учитывать, что летом в период бурного роста побегов (вегетации) древесина довольно хрупкая. Прут не столь гибок и даёт до тридцати процентов поломок. Поэтому лучшим для заготовки прутьев считается время с конца осени и до ранней весны".
Слышно, от тайного яда она наилучшее средство, Ибо из тела у нас вредоносную гонит отраву.
Я обожаю ноябрь. Месяц, примиряющий меня с собой и миром. Нарисованный черной тушью, холодный, капризный и непредсказуемый, он позволяет дышать полной грудью, замечать недоступные раньше мелочи и наслаждаться ощущением чистого существования, не отравленного ничем, ни морозом, ни жарой, ни ярким солнцем. Будь моя воля, я б всегда жила в ноябре.
Слышно, от тайного яда она наилучшее средство, Ибо из тела у нас вредоносную гонит отраву.
Уборщица устроила скандал. Я, видите ли, недостаточно плотно закрыл штору и плохо ее запер. Из-под шторы просачиваются слова, черт бы их взял! Ей пришлось перемывать пол из-за этой липкой дряни, всасывать ее в гудящий ящик на колесах, который она толкает перед собой.
Я все понимаю, но я-то не виноват. Я все запирал как следует. Просто привезли несколько ящиков с новыми детективами, совсем свежак, течет из них. Я жду — не дождусь, когда Донцова и всякие Бешеные-Косые-Кривые-Чокнутые выйдут, наконец, из моды. Слова, которые делает эта братия, распространяются хуже керосина. Ими всегда воняет вокруг, они просачиваются под штору, выливаются из ящиков, пачкают другие книги… Я поднимаю коробки с классикой в бумажных обложках повыше, но в дамские романы, в фэнтези, в современную прозу все равно много попало. Если кто заметит — будет ругаться, будто это я виноват.
Если бы из классики так текло, никто бы не жаловался. Только в хорошей книге слова — ограненные кристаллы. Они никуда не деваются, они вплавлены в страницы тонко и четко, как в оправу. Некоторые современные писатели отковыривают слова из старых книг, забирают себе… краденые слова выпирают, торчат, рвут страницы острыми углами. Для них нужна совсем другая оболочка. Тут на днях один мужик швырнул мне на прилавок книжку, где краденая фраза на первой странице прорвала бумажную обложку, а в дырки потекли слова автора и все в сумке перемазали. Ну да, гадость, гадость, и я так думаю. Но при чем тут я-то!
Я эту книжку даже обменять не могу, потому что не типографский, а издательский брак. (С)